Очень правильное решение, обсуждать сегодня Польшу. Почему? Прежней игры на аккуратное исправление Вестфальской или Ялтинско-Потсдамской систем не будет, пойдёт совсем другая игра по принципу «кто смел, тот и съел». В этой игре впервые за долгие годы и даже века, у Польши действительно появилась возможность сыграть по-крупному, не когда её играют по-крупному, а когда она играет по-крупному.
Однажды на развалах турецкого базара мою маму спросили, не полька ли она, чему мы очень удивились. Но потом мы уточнили у коллег с чем связан такой вопрос – с тем, что турки безумно боялись поляков, зная, что поляки торгуются на большом стамбульском базаре гораздо круче всех остальных посетителей. Русских тогда было крайне мало, а поляков почему-то и тогда было довольно много. Т. е. кто тут за базар – это ещё большой вопрос, кто кого «перебазарит». Вот в случае Турции против Финляндии и Швеции, я понимаю, что «перебазарит» Эрдоган. У финнов просто нет генетических шансов выдержать этот удар, исключено. А вот в случае польско-турецком – тут большой вопрос. На самом деле, если Польша на тех или иных условиях войдет на Украину, то это будет проблема для нас, на мой взгляд, не очень большая. Я объясню, почему. Это будет огромная проблема для Венгрии, Словакии и Чехии, для Германии.
Вот вопрос: если раздел Польши произойдёт после эффектных и сильных действий России, то поляки смогут остановиться, затормозиться и договориться. Если же это будет после событий, что-то вроде, вывода войск из Киевской области, то, безусловно, тактически, оперативно-тактически поляки используют эту ситуацию блестяще, выиграют в ней, пойдут дальше, дойдут до Ростова и после этого вернутся к австро-германо-российским границам.
Конечно, не хотелось бы до этого доводить. Но они к этому готовы. За прошедшие с 1997 по 2014 год я был в Польше порядка 40 раз на разного рода конференциях и преподавал 7 лет приглашенным профессором. Могу сказать, что не было ни одной встречи с польскими коллегами, ни одного дня, ни одного мероприятия, когда бы в центре внимания не оказывались Украина и Белоруссия. Даже калининградская тема – иногда была, иногда нет, а белорусская и украинская проблематики всегда были. При этом подчеркну - украинская постоянно доминировала над белорусской. Вопросы Львова, Тернополя, Ивано-Франковска – они включены в польский генетический код. Если кто-то думает, что нынешние флаги украинские на трамваях в Варшаве, Люблине и Кракове этому помешают – не помешают.
При нынешней ситуации в Варшаве, при том уровне контроля, который держит «Право и Справедливость», людям объяснят, что «наш заход на украинскую территорию – это поддержка украинского народа» и даже флажки снимать не будут. И это всё будет «скушено» и ещё добавки спрошено. В лоб танковыми колонами никто заходить не будет: польское умение играть в унии, оно, я думаю, номер один на планете всей.
Как аккуратно пригласили в Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское. И что от него потом осталось? И это та элита, которая была полонизирована напрочь. Это, конечно, игра была на несколько веков, но с экономической точки зрения и охвата СМИ, это всё сейчас будет сделано очень быстро на Западной Украине. Возникает серьёзный вопрос: если бы не было Республики Беларусь в том виде, в которая она есть сегодня, можно ли было бы пойти на какой-то компромисс с поляками? Я много раз говорил об этом в интервью – да, можно. Потому что, условно говоря, в этом случае под Гродно и Брестом уже стояли бы войска в таком количестве и качестве, которые бы гарантировали неприкосновенность границ сразу же, а не через отступления, бои и прочее. Но поскольку есть то, что есть (прошу не рассматривать мои слова как неуважение к территориальной целостности Республики Беларусь), к сожалению, есть опасность. Столкнувшись с победой в своей модели мягкого проникновения на западные земли Украины, часть политической, но не военной элиты может попробовать рискнуть сыграть в то же самое в Республике Беларусь.
Понятно, что китайцы не очень понимают разницу между восточной и западной Украиной, между западной и восточной Беларусью. Поляки, по логике, должны всё это прекрасно знать, отличать нас по речевым моментам, быть абсолютными специалистами в этом вопросе. Но тех людей, которых я знал, в нескольких университетах и фабриках мысли в Польше, которые исходили из того, что с Россией, Беларусью надо жить в мире и торговать – они или умерли или их отодвинули так далеко, что их теперь не слышно. А на их место пришли совсем другие люди, которые не связаны никакими моральными обязательствами не только с нами, но и со своим народом, а связаны с другим народом.
Теперь о Британии. Лондон где-то уже лет 10 назад начал политику перемещения своих финансовых учреждений, не активов, а учреждений, управляющих этими активами, в Варшаву. Логика была такова – за одну и ту же работу, за которую в Сити требуют, условно говоря, 5000 фунтов, в Варшаве требуют 2000 долларов. А люди и в Польше квалицированные, английский знают в совершенстве. В Варшаве английский фактически второй язык, по крайней мере до появления украинских беженцев был вторым. Поэтому началось плавное перетекание. А когда стало понятно, что игры с брекситом неожиданно закончатся тем, что Британия выйдет, это явление было массовым.
Естественно, была выбрана Польша, не Германия, не Франция, отношения с которой, как мы знаем, у Лондона были, мягко говоря, разными. Была выбрала Польша. Поляки сделали вид, а может быть и забыли про 1 сентября 1939 года. В результате начала выстраиваться линия между Лондоном и Варшавой, которая будет бить по всем соседям, в том числе, по нам. Но мы здесь будем в очень большом ряду. Конечно, по логике это могло бы вызвать нашу интеграцию, на определённое объединение, поиск нами союзников или поиск Германии союзников. Понятно, что мы нашли бы друг друга. Именно поэтому всё было сделано для того, чтобы мы не нашли друг друга. Я не историк, я не готов проводить аналогии с событиями начала XX века до 2014 года, но ощущение некоторой похожести сюжетов здесь видно. Равно как и то, что мы сейчас наблюдаем некую стадию, когда первые бои прошли, но ещё нет понимания того, что это затянется очень надолго. Единственное, на что я надеюсь – на то, что затянется очень надолго не в военной фазе, а в фазе квази-войны: информационные войны, парамилитарные конфликты, экономические блокады и прочее.
В нашем докладе, который я, разумеется, ещё раз прочитал, содержится масса очень правильных позиций. И важнейшая из них заключается в том, что всё, что мы будем делать сейчас, будет базироваться не только на прежних разговорах про любовь и дружбу, которыми мы занимались очень долго, но просто на элементарном понимании, что нас гарантированно съедят по-отдельности. Хочется вериться, что и наши китайские друзья понимают, что как только нас с вами, белорусские друзья, съедят с разной степенью хруста, то обязательно придут за ними и тоже съедят. В какой степени в Китае готовы это понять – не знаю.
И ещё один момент по докладу. В докладе очень правильно говорится от том, что существуют разные формы евразийской интеграции, включая ЕАЭС. То, что я вижу сейчас по евразийскому союзу, это какое-то абсолютно эстонское отношение к проблеме, то есть затормозившие тормоза. Реакция целого ряда стран фактически, давайте скажем прямо, «посмотрим, что будет, кто победит, мы туда и прислонимся». Ничего подобного нет у нас в Союзном государстве. Если сравнивать две институции, то Союзное государство в этих условиях доказало свою абсолютную уникальность, незаменимость. С евразийским союзом вопросов, на мой взгляд, стало больше, чем ответов. А у нас в Союзном государстве наоборот – ответов стало больше, чем вопросов.
Николай Межевич